Так душевно сказано что и не нужно ничего добавлять. Скажу лишь, что папа здесь, с нами, в наших сердцах. Навсегда ! Сегодня День освобождения Ленинграда от фашистской блокады. Дата памятная для всей нашей страны. И сегодня же отцу исполнилось бы 87 лет… Батя тоже был блокадником, но так как по жизни он был большим молчуном, я мало что знал об этой странице его жизни.
Пожалуй, только то, что его и сестру – мою тетю вывезли из блокадного Ленинграда по той самой Дороге жизни.
Вообще вся наша семья по обоим линиям в нескольких поколениях – все были питерские. В домашней библиотеке особое место занимала суровая с виду книга с кратким названием, написанным как будто кровью, - «900 дней». Я рано ее прочел. Донимал отца вопросами, но ответы, как правило, были скупыми.
Помню, варил с отцом столярный клей для каких-то моих поделок.
- Папа, правда, что в блокаду ели этот клей? Он же так противно воняет!
- Правда, сынок…
Продолжения не следовало, отец умолкал. И еще хлебных крошек он на столе не оставлял, соберет ладошкой – и в рот.
И только через много лет, совсем уже недавно, выжал из него короткий рассказ про его послеблокадное детство.
Мой дед, его отец, был белым офицером, репрессирован по делу «Весна» как списочник и угодил в Белбалтлаг. Но поскольку система лагерей была достаточно разветвленной, то деда этапировали в Красноярский край, по-моему - в Канск. Семья поехала за ним. И был в этом Канске мясокомбинат. Мальчишки, местные и эвакуированные вечно голодные промышляли тем, что охотились на ворон, круживших возле мясокомбината. После удачной охоты и дележа добычи отцу как самому младшему досталась воронья нога. Не окорочок какой-нибудь, а именно что нога – чешуйчатая костлявая конечность. «Иду, - говорит, - я, грызу ее, а сам плачу». Удивительно мне было это слышать, я отца видел плачущим в своей жизни один раз – на поминках его мамы, моей бабушки.
Интересно, что отец по обоим своим линиям был дворянского происхождения. Но чтобы обеспечить семью выбрал путь рабочего человека, по которому и шел от окончания ФЗУ и до самой пенсии. Хотя и окончил заочное вечернее отделение исторического факультета ПГУ (там они с мамой и познакомились). Так что в нашей семье он был основным кормильцем. Это в том числе и дало возможность маме посвятить себя спорту, тренерской работе, педагогике, общественной деятельности. А батя пропадал на работе. В ОРС-НОД 8 Октябрьской железной дороги, на молокозаводе (куда и меня привел в свое время).
До 87 отец не дожил совсем чуть-чуть. 18 января был тот самый сороковой день. Вроде бы не самый маленький возраст, но умирать он не собирался. Так как это случилось - не должно было случиться. Это не справедливо. Впрочем, разве смерть отца может быть справедливой?
Прости меня, папа…
P.S. Брат, разбирая мамины архивы, нашел письмо, которое отец послал ей в Одессу – она была на курсах повышения квалификации для педагогов-историков.
---
Здравствуй, Галя!
Вова здоров. В садик его ещё не пускают. Анализы без конца. Он то у меня на работе, то дома один, то у Марины. Очень неудобно. Всю его группу посадили на карантин и всё зря. Он спит по 11-12 часов. Гуляет. Поправился. Днем, когда остается один, например, сегодня, то беспокоюсь за него.
У нас мороз 10-15-20 градусов. Телеграмму от тебя получили, ждём письма.
Два случая. Один раз я Вову спросил:
- Ты соскучился?
- Да.
- Почему же ты такой веселый?
- Ты ведь не знаешь, а я терплю.
Другой раз я ушёл утром. Он спал. Оставил ему записку: «Вова, ешь яблоки на столе». А он пишет на моей записке: «А яблоки мытые?»
До свидания! Костя.
